Юрий Нестеров:
«Перевести мультфильм на сцену
— решительно невозможно»
«Для детей нужно играть так же, как и для взрослых, только гораздо лучше, тоньше, культурнее и совершеннее», — так говорил Станиславский и был, разумеется, прав. Создать детский спектакль — сложнейшая задача. Тем более, если речь идет о мюзикле, основанном на легендарном материале и предназначенном для семейного просмотра. Накануне премьеры «Бременских музыкантов» мы поговорили с режиссером Юрием Нестеровым, который взялся за это нелегкое дело.
— Юрий Петрович, Вы, вероятно, помните тот момент, когда мультфильм «Бременские музыканты» впервые появился на экранах. Какое впечатление он на Вас тогда произвел?
— Этот мультфильм вышел в 1969 году, я тогда был совсем маленьким, но мультфильм мне очень понравился. И не мне одному — целые поколения выросли на этом мультике. Однако у меня был и негативный опыт, связанный с переводом мультфильма на сцену. Меня пригласили ставить спектакль по знаменитому музыкальному мультфильму «Летучий корабль», и ужас оказался в том, что мне пришлось работать с пьесой, написанной местным автором, которая была очень плохой.
Многие великие деятели театра говорили, что невозможно сделать хороший спектакль из плохой пьесы, и я в этом убедился. Еще я понял, что перевести мультфильм на сцену — решительно невозможно, поскольку это совершенно разные виды искусства. Если говорить конкретно об этом мультфильме, оказалось, что он то ли создан по мотивам пьесы, то ли, напротив, пьеса создана по следам мультфильма.
Факт в том, что пьеса была, но я никогда не имел к ней доступа и не знал о ее существовании. Ставить без пьесы, чтобы повторить «успех» «Летучего корабля», мне не хотелось. И когда сейчас мне дали пьесу, я прочел ее и, понимая все минусы этой пьесы и все ее плюсы, решил взяться за постановку. В ней очевиден авторский подход, очевидно, что пьеса написана театральными людьми — в частности замечательным актером Ливановым, который глубоко знает театр, — а значит, материал есть. Более того, в основе сюжета лежит боевик для детей, как мне кажется. Где стремительно развивается интрига, где все время что-то происходит: кто-то исчезает, кто-то за кем-то гонится, ловит и обманывает.
— То есть существует принципиальная разница между мультфильмом и пьесой?
— Разумеется: в пьесе совершенно другие психологические мотивировки поступков персонажей, да и сами персонажи другие. Мотивировки в пьесе — главное. Они меняют сюжет, и они очень разнообразны, они мощно закручивают действие. Это совсем не мультик, и мне это нравится. Например, в мультфильме отсутствует линия главного персонажа — Шута. Оказывается, что всю интригу раскручивает именно этот персонаж. Мультфильм построен на другом — это музыкальный мультик, где огромное значение имела эпоха, что и определило, на мой взгляд, успех этого фильма. Показать в 1969 году противопоставление «нашего» и «чужого», показать так смешно — эти брюки-клеш, эти очки — это было явным сопоставлением советского и заграничного. Все эти атрибуты западного мира были узнаваемы и смешны. Мы тогда и вправду носили клеш, мы действительно все так ходили. И это было модно, и очень популярно! Этот мультфильм, как сегодня говорят, попал в тренд.
— Вам вообще нравится работать для детей?
— Я думаю, что это, безусловно, интересно. Я все время учусь, поскольку помню свои первые сказки, которые ставил сорок лет назад, и которые отнюдь не были удачными. Сказки давались мне трудно, и я долго учился их ставить.
— В чем именно заключается сложность?
— Любая пьеса препарируется с точки зрения жизни, и отталкиваясь от жизни. В сказках действуют совершенно другие законы, которые начинаешь понимать, когда работаешь над их постановкой не один год. И главное в этих законах то, что они совершенно оторваны от жизни. В сказке нельзя спросить актера, как бы он повел себя в жизни. Это невозможно. В любой другой пьесе — пожалуйста. Только не в сказке. В сказке все персонажи — даже злые — они все равно добрые, они ошибаются. Работать с этой данностью очень непросто. В наших театрах есть такая беда — к сказкам относятся, как к халтурам. Я не имею в виду ТЮЗы. Мне в этом смысле повезло — я начинал свое театральное образование в студии, которая работала именно при ТЮЗе, и мне посчастливилось увидеть многие замечательные детские спектакли. И я считаю очень правильным то, что в нашем театре дети ходят именно с родителями. Это невероятно важно для того, чтобы эти ребята впоследствии пришли в театр. Кстати говоря, у этой пьесы есть еще одна особенность — она с двойным дном. В ней есть материал, который написан для взрослых. Ливанов с Энтиным — взрослые, умные, талантливые, в душе умудрились остаться детьми. Потому им удается вплести в детскую пьесу совсем недетские темы. И она как нельзя лучше подходит для семейного просмотра. Я сейчас не стану раскрывать всех карт — думаю, зрителю будет интереснее самому все разгадать и понять.
— Этот спектакль заявлен как мюзикл и, очевидно, наполнен музыкальными номерами. Затрудняет ли это работу? Или такой проблемы нет?
— Есть, но в противном случае пропадает смысл ставить этот спектакль.
— Я поясню: вокальные партии не будут исполняться актерами вживую, а будут даны в записи. Сами артисты говорят, что запись статична, а роль, напротив, — динамична. И что таким образом у них возникают сложности: рисунок роли уже поменялся, а песня остается прежней.
— Знаете, актеры — это большие специалисты по части философствования. К живому исполнению мы не готовы, и философствовать здесь, как мне кажется, не о чем. Вдобавок к сказанному тот факт, что у нас очень маленькая труппа, просто крошечная. Минимальная труппа в России — 28 человек. И если у нас только две трети от этого количества, то и поющих всегда будет меньше. Это тоже необходимо учитывать.
— У Вас имеется обширный опыт постановки сказок. Только в нашем театре вы поставили «Морозко», «Карлик Нос» и «Бузинную матушку». Тем не менее Вы говорите, что продолжаете учиться ставить сказки, и в этой связи вопрос: сегодня Вы ставили бы их по-другому?
— Безусловно, я с удовольствием поставил бы эти спектакли по-другому. Особенно, «Бузинную матушку». Мне очень дорог этот спектакль. В его основе лежит очень сложная пьеса самого Андерсена, и мне кажется, что у нас получилось раскрыть ее потенциал — у нас были замечательные персонажи стихий, великолепный Фантазус. Сказка была очень оригинальная. Однако нам не вполне удалось сделать надлежащее оформление.
— Если бы Вам предоставили сказку для постановки на Ваш выбор, каким бы он был? Над чем Вам интересно было бы поработать в будущем?
— Над той сказкой, по которой есть хорошая пьеса. Хороших сказок немало. Среди них есть очень сложные, до которых трудно докопаться, но с которыми и работать интересно. А вот хорошую пьесу по сказке найти как раз трудно. У меня есть с десяток подобных пьес, и я очень хочу их поставить. Я недавно заново перечитал «Голого короля» Шварца и был просто ошеломлен — это гениальная пьеса. Очень современная. Моя мечта, с которой я ношусь уже двадцать лет, — поставить «Обыкновенное чудо». Хороший фильм у Марка Захарова, но мне кажется, что это, во-первых, версия Марка Захарова, который значительно изменил пьесу, а во-вторых, эта версия уже устарела. И вообще, он снял картину для взрослых — я не верю в то, что дети смотрят этот фильм. Вот не верю, и все. И никогда не поверю. Детям этот фильм непонятен и неясен, и никакого отношения он к ним не имеет. Ведь можно ставить этот материал по-другому. Здесь был подобный спектакль, который ставил сыктывкарский режиссер, но он был опять-таки новогодним, а значит, его показали всего несколько раз. Почему бы не обратиться к этому материалу вновь и не поставить эту замечательную пьесу для детей 10-12 лет?
Беседовал Артемий Орлов.
— Юрий Петрович, Вы, вероятно, помните тот момент, когда мультфильм «Бременские музыканты» впервые появился на экранах. Какое впечатление он на Вас тогда произвел?
— Этот мультфильм вышел в 1969 году, я тогда был совсем маленьким, но мультфильм мне очень понравился. И не мне одному — целые поколения выросли на этом мультике. Однако у меня был и негативный опыт, связанный с переводом мультфильма на сцену. Меня пригласили ставить спектакль по знаменитому музыкальному мультфильму «Летучий корабль», и ужас оказался в том, что мне пришлось работать с пьесой, написанной местным автором, которая была очень плохой.
Многие великие деятели театра говорили, что невозможно сделать хороший спектакль из плохой пьесы, и я в этом убедился. Еще я понял, что перевести мультфильм на сцену — решительно невозможно, поскольку это совершенно разные виды искусства. Если говорить конкретно об этом мультфильме, оказалось, что он то ли создан по мотивам пьесы, то ли, напротив, пьеса создана по следам мультфильма.
Факт в том, что пьеса была, но я никогда не имел к ней доступа и не знал о ее существовании. Ставить без пьесы, чтобы повторить «успех» «Летучего корабля», мне не хотелось. И когда сейчас мне дали пьесу, я прочел ее и, понимая все минусы этой пьесы и все ее плюсы, решил взяться за постановку. В ней очевиден авторский подход, очевидно, что пьеса написана театральными людьми — в частности замечательным актером Ливановым, который глубоко знает театр, — а значит, материал есть. Более того, в основе сюжета лежит боевик для детей, как мне кажется. Где стремительно развивается интрига, где все время что-то происходит: кто-то исчезает, кто-то за кем-то гонится, ловит и обманывает.
— То есть существует принципиальная разница между мультфильмом и пьесой?
— Разумеется: в пьесе совершенно другие психологические мотивировки поступков персонажей, да и сами персонажи другие. Мотивировки в пьесе — главное. Они меняют сюжет, и они очень разнообразны, они мощно закручивают действие. Это совсем не мультик, и мне это нравится. Например, в мультфильме отсутствует линия главного персонажа — Шута. Оказывается, что всю интригу раскручивает именно этот персонаж. Мультфильм построен на другом — это музыкальный мультик, где огромное значение имела эпоха, что и определило, на мой взгляд, успех этого фильма. Показать в 1969 году противопоставление «нашего» и «чужого», показать так смешно — эти брюки-клеш, эти очки — это было явным сопоставлением советского и заграничного. Все эти атрибуты западного мира были узнаваемы и смешны. Мы тогда и вправду носили клеш, мы действительно все так ходили. И это было модно, и очень популярно! Этот мультфильм, как сегодня говорят, попал в тренд.
— Вам вообще нравится работать для детей?
— Я думаю, что это, безусловно, интересно. Я все время учусь, поскольку помню свои первые сказки, которые ставил сорок лет назад, и которые отнюдь не были удачными. Сказки давались мне трудно, и я долго учился их ставить.
— В чем именно заключается сложность?
— Любая пьеса препарируется с точки зрения жизни, и отталкиваясь от жизни. В сказках действуют совершенно другие законы, которые начинаешь понимать, когда работаешь над их постановкой не один год. И главное в этих законах то, что они совершенно оторваны от жизни. В сказке нельзя спросить актера, как бы он повел себя в жизни. Это невозможно. В любой другой пьесе — пожалуйста. Только не в сказке. В сказке все персонажи — даже злые — они все равно добрые, они ошибаются. Работать с этой данностью очень непросто. В наших театрах есть такая беда — к сказкам относятся, как к халтурам. Я не имею в виду ТЮЗы. Мне в этом смысле повезло — я начинал свое театральное образование в студии, которая работала именно при ТЮЗе, и мне посчастливилось увидеть многие замечательные детские спектакли. И я считаю очень правильным то, что в нашем театре дети ходят именно с родителями. Это невероятно важно для того, чтобы эти ребята впоследствии пришли в театр. Кстати говоря, у этой пьесы есть еще одна особенность — она с двойным дном. В ней есть материал, который написан для взрослых. Ливанов с Энтиным — взрослые, умные, талантливые, в душе умудрились остаться детьми. Потому им удается вплести в детскую пьесу совсем недетские темы. И она как нельзя лучше подходит для семейного просмотра. Я сейчас не стану раскрывать всех карт — думаю, зрителю будет интереснее самому все разгадать и понять.
— Этот спектакль заявлен как мюзикл и, очевидно, наполнен музыкальными номерами. Затрудняет ли это работу? Или такой проблемы нет?
— Есть, но в противном случае пропадает смысл ставить этот спектакль.
— Я поясню: вокальные партии не будут исполняться актерами вживую, а будут даны в записи. Сами артисты говорят, что запись статична, а роль, напротив, — динамична. И что таким образом у них возникают сложности: рисунок роли уже поменялся, а песня остается прежней.
— Знаете, актеры — это большие специалисты по части философствования. К живому исполнению мы не готовы, и философствовать здесь, как мне кажется, не о чем. Вдобавок к сказанному тот факт, что у нас очень маленькая труппа, просто крошечная. Минимальная труппа в России — 28 человек. И если у нас только две трети от этого количества, то и поющих всегда будет меньше. Это тоже необходимо учитывать.
— У Вас имеется обширный опыт постановки сказок. Только в нашем театре вы поставили «Морозко», «Карлик Нос» и «Бузинную матушку». Тем не менее Вы говорите, что продолжаете учиться ставить сказки, и в этой связи вопрос: сегодня Вы ставили бы их по-другому?
— Безусловно, я с удовольствием поставил бы эти спектакли по-другому. Особенно, «Бузинную матушку». Мне очень дорог этот спектакль. В его основе лежит очень сложная пьеса самого Андерсена, и мне кажется, что у нас получилось раскрыть ее потенциал — у нас были замечательные персонажи стихий, великолепный Фантазус. Сказка была очень оригинальная. Однако нам не вполне удалось сделать надлежащее оформление.
— Если бы Вам предоставили сказку для постановки на Ваш выбор, каким бы он был? Над чем Вам интересно было бы поработать в будущем?
— Над той сказкой, по которой есть хорошая пьеса. Хороших сказок немало. Среди них есть очень сложные, до которых трудно докопаться, но с которыми и работать интересно. А вот хорошую пьесу по сказке найти как раз трудно. У меня есть с десяток подобных пьес, и я очень хочу их поставить. Я недавно заново перечитал «Голого короля» Шварца и был просто ошеломлен — это гениальная пьеса. Очень современная. Моя мечта, с которой я ношусь уже двадцать лет, — поставить «Обыкновенное чудо». Хороший фильм у Марка Захарова, но мне кажется, что это, во-первых, версия Марка Захарова, который значительно изменил пьесу, а во-вторых, эта версия уже устарела. И вообще, он снял картину для взрослых — я не верю в то, что дети смотрят этот фильм. Вот не верю, и все. И никогда не поверю. Детям этот фильм непонятен и неясен, и никакого отношения он к ним не имеет. Ведь можно ставить этот материал по-другому. Здесь был подобный спектакль, который ставил сыктывкарский режиссер, но он был опять-таки новогодним, а значит, его показали всего несколько раз. Почему бы не обратиться к этому материалу вновь и не поставить эту замечательную пьесу для детей 10-12 лет?
Беседовал Артемий Орлов.
